Эта осень учит меня многому. Я не успеваю писать: словно лечу на ракете, и едва появятся вопросы по поводу нового уровня, как следующий уже дает ответы и засыпает иными вопросами, впечатлениями, задачами. Не получается ничего фиксировать: вчерашние смыслы раскрываются сегодня неожиданными гранями. А в итоге, все концы связываются друг с другом, все оказывается единым. Но написать об этом более ясно у меня пока не получается. Поэтому тихонечко молюсь: Господи, можешь мне вложить в уста и пальцы доступные, простые слова о происходящих процессах и их важности для человека?

Среди прочего эта осень учит меня расставаться с любимыми местами. Дорога возникает под ногами идущего, и мой путь, пролегавший через Питер и Прагу в прошлом году и даже в значительной степени в этом году, ведет куда-то еще, оставляя эти прекрасные и дорогие моему сердцу города позади. Отпускаешь то, что уже не удержать, и на карте судьбы эта точка остается далеко-далеко. На этот случай у меня есть традиция. Маленькая, моя личная, можно сказать, домашняя — молиться за тех, с кем я прощаюсь. Кажется, для прощания нужно всего несколько минут, а вот для прощения — гораздо больше. Но первое ведь без второго не может состояться до конца. Поэтому я молюсь еще несколько недель, месяцев, а иногда и лет за тех, с кем уже давно не близка.

Этой осенью я уезжала из самого прекрасного дома, в котором жила когда-либо. Это было гнездышко, это были солнечные лучи сквозь шторы и все пространство дышало теплом, уютом и любовью. Любовь мы упаковали в чемоданы и забрали с собой. Но что было делать с той любовью, которую я испытывала теперь к этому месту? К нашему дому… Что было делать с теми надеждами и картинками, которые я здесь рисовала?

И мне было дано несколько дней на неторопливое и нежное прощание. На то, чтобы погладить эти стены, как руки человека, который взрастил тебя. В этих стенах росла и менялась наша любовь.
В углу комнаты стояло дерево. Оно не засыхало никогда, даже если нас не было здесь по нескольку месяцев или мы забывали его поливать, даже когда я уезжала отсюда надолго… Помню, тогда я спрятала по всему дому нежные записки и отправилась в свой путь, зная, что он снова приведет меня сюда. Так и случилось. Я вернулась, а дерево стояло с сухими кончиками, но все-таки совершенно живое. И я поняла, что буду заботиться о нем столько, сколько мне суждено тут быть. Взяла ножницы, бутылку с водой, мягкую тряпочку. Через десять минут растение выглядело явно приободрившимся, а через неделю уже и просто счастливым.

Так и мы тут были — счастливыми. И мне хотелось теперь, чтобы этот дом знал, как сильно я его любила, как глубоко благодарна его стенам, как мне здесь было хорошо и легко. Чтобы новые хозяева с порога почувствовали: здесь можно только любить, только любить, только любить. Если и ссориться, то не разнимая рук, если просыпаться, то улыбаясь друг другу, если ужинать, то сидя напротив, пока в окне закатывается за холмы обжигающее солнце. Я обходила дом в последний раз и гладила его стены. Я уже оплакала наше расставание, выкристаллизовав то, что останется после этого опыта. И теперь просто прощалась.

По раннеутренним улицам — в аэропорт. Может быть, я больше никогда сюда не вернусь. Постукивая колесиками чемодана в бездонной тишине любимого спящего города шла и говорила себе: дыши, просто дыши, не надо больше ни о чем вспоминать, не надо, ведь самолеты преодолевают такие расстояния, что избавляют и от горечи расставания. Самое сложное — это до выхода за порог. А как закроешь за собой дверь — там новый путь. Он всегда интереснее, потому что незнакомый, еще не прирученный.

И я не прошу пути, на котором никогда не споткнусь, никогда не упаду, не прошу пути безопасного и проверенного. Прошу только одного: пусть хватает дыхания.