Кольцо летело в Гангу. Любимое кольцо — из белого золота, с крупным голубым топазом, окаймленное мелкими бриллиантами. У меня никогда раньше не было подобных украшений — оно стало первым, а уж после него… «Продавщица спросила: «Что носит Ваша жена?», и я ответил: «Моя жена носит бриллианты». Это стало чем-то вроде семейной поговорки. Она мне льстила.

Все прежние бриллианты разошлись по ломбардам — типичная история женщин в моем роду: войны, кризисы, безработица, безденежье, долги — все гасло вместе с сиянием фамильного украшения, исчезающего в руках приемщицы в ломбарде. Я ходила туда с мамой лет с 10 и помню чувство опустошающего освобождения, когда все проблемы оказываются разрешимыми под легким весом полученных купюр. Все проблемы, кроме одной — серьги, кольцо, брошь уйдут в чужие руки или на сплав. Мы не сможем их выкупить — не успеем, а скорее всего, никогда и не задумаемся, ведь есть вопросы куда более насущные, чем ностальгия…

Но этим бриллиантам никогда не суждено было стать фамильными — мы оба не хотели детей. Я пришла в ломбард не по финансовой нужде, а по привычке, не зная, что делать с драгоценным ломом разбитых надежд, с остро сверкающей камушками памятью, которую стало невозможно носить на пальцах, вдевать в уши. Никогда не могла продолжать ходить в украшениях, подаренных бывшими возлюбленными — кожу жгло до красноты.
И вот я вывалила перед тетенькой в окошке свои сокровища последних лет. Не главные, а лишь отражающие то, что было по-настоящему важно. Коснулась пальцами каждого: свадьба, первая годовщина, мой день рождения, мой каприз… «Что носит Ваша жена?» — «Бриллианты». Что ж, может, в это и нужно наиграться однажды, чтобы навсегда выяснить: а это действительно про меня? В моей простой счастливой жизни — с мытьем посуды, интенсивной практикой йоги, уборкой квартиры, поездками на море — кольца все время были не к месту, я их снимала, снимала, снимала. Красивые кольца. Такие неудобные!

Тонкий ободок белого золота, чистый голубой камень… «Как слеза», — сказала подруга, увидев его на моей руке впервые. Никаких сюрпризов: я выбирала сама, мы и покупать ходили вместе, сразу после сделанного предложения. Ведь помолвка — немного придуманная, вымученная традиция в наших широтах… Но мне хотелось, чтобы все было красиво, мне хотелось этого помолвочного кольца, вернее, всего того бесконечно важного, что стояло за ним. Чистоты, честности, надежды, силы и любви. А насчет слез подруга оказалась пророчицей, но это меня никогда всерьез не смущало — я ведь представляла, по какой цене достается опыт. И все равно неизбежно тянуло в него. Говорят, это и есть кармическая связь.

Теперь я в последний раз смотрела на уходящие от меня украшения из почти уже ушедшей жизни. Без сентиментальности — она выжжена дотла в роду, где привыкли расставаться со многим. Со многими. Иногда даже не успев попрощаться. Я же — счастливая! — имела такую возможность. Мы прощались долго. Невыносимыми неделями сбегали в разные города и страны, возвращались в дом, переставший быть нашим, открывали друг другу двери и закрывали их друг за другом руками, которые больше не были ласковыми, а растерянно скользили по дверным щеколдам. Мы устали от этого долгого прощания. А для прощения все равно нужно больше времени. Поэтому я просто превратила все украшения в деньги и отдала их в мир. Ведь у меня было все и мне хотелось этим делиться даже в последние моменты.
Но помолвочное кольцо вернулось в сумку — подумалось, что этот паззл гораздо лучше сойдется в другом месте.

…Я возвращалась после вечерней молитвы с новым именем, только что полученным в храме Шивы — господа, сжигающего прошлое. На подвесном мосту качался ветер и вместе с ним — десятки паломников, туристов, жителей Ришикеша. Внизу бурлила зелено-голубая Ганга — алтарь, для которого я через полмира привезла подходящую по цвету жертву. Ступая шаг за шагом по неверной дорожке, натянутой на большой высоте, начала потихоньку сочинять молитву. За нас обоих.

Пусть эта река унесет твою боль и мою боль.
Пусть всегда будут силы на очищение и прощение. Себя и других. У тебя и у меня.
Пусть в твоей жизни будет много любви, взаимной, яркой, чистой, сильной. И пусть любовь в моей жизни окажется именно такой.

Размахнулась и разжала пальцы — отпуская все, что было, все, что могло бы быть, но уже не случится…ведь возрождение неминуемо, как и предваряющее его разрушение. Не глядя в сторону, почувствовала, как кольцо взлетело в воздух, голубизной камня встретилось с голубизной воды и, словно пойманное на эту цветовую леску, полетело в воды Ганги, разрывая, растворяя, освобождая нас навсегда.