«Только о двух вещах мы будем жалеть на смертном одре — что мало любили и мало путешествовали», — говорил Марк Твен. Я (случайно-неслучайно) живу эту осень так, чтобы и того и другого было в изобилии.

Выносить любовь — принимать ее приход, а иногда вторжение, ее прикосновение, а иногда ее властный напор — это целый урок для человека. С годами я научилась отпускать контроль, который все равно не помогает охладить ситуацию, стала просто доверять: если пришло, значит, так надо. Я могу только проводить это тепло через себя. Мое маленькое честное дело — позволять сердцу слушать и отвечать, отвечать и слушать. Не наказывать себя и любимого человека, не ходить по замкнутому кругу вопросов морально-этического порядка. Потому что все это — наносная чушь. А вот момент глаза в глаза — он останется навсегда.
Было бы, наверное, здорово, если бы любовь и обстоятельства ее появления были удобными, но это чувство — не про комфорт. Оно приходит не вовремя, не спрашивает разрешения, растаптывает твое самолюбие и наращивает за спиной крылья нечеловеческой силы. Странное выражение, как будто бывают крылья человеческой силы. Я забыла, что у нас их нет, потому что всегда живу с их ощущением. Вот ты сейчас прочитаешь и скажешь: «Конечно, это и есть твой талант: видеть во всем чудеса, материализовывать их силой своего видения»… Да.

Смешно: каждый раз думаю, что эта встреча — последняя. Но меняются страны и времена года — а мы как ни в чем не бывало снова идем по одной улице. «Много лет назад в тени чужих мостовых я увидел тебя и подумал: как редко встречаешь своих… Как оно было тогда, так оно и есть. Сегодня я прощаюсь — послезавтра я опять буду здесь». То, что мы проживаем жизнь не вместе, в какой-то момент казалось мне недоразумением… Текстовый редактор предлагает свою версию: «небо разумением». И теперь я с ним абсолютно согласна. Так даже лучше.
Мне всегда хорошо с тобой — и когда мы локально не ладим, не понимаем друг друга, и когда ты упрям, многословен, а я чрезмерно ранима и раздражительна. Мне всегда хорошо с тобой — глобально. Возможно, так мы узнаем любимых людей в толпе. Ничто не избавляет от желания быть с ними рядом хоть сколько-нибудь…

Сегодня подумалось: а ты знаешь, как это — молчать вдвоем? И как связаны любовь и молчание?
С разными людьми молчится по-разному. Порой это бывает важнее, глубже, откровеннее всех разговоров вместе взятых. Ведь мы торопливо и почти обыденно говорим друг другу удивительные слова. Специально выбранным тоном снижаем важность сказанного, в то время как молчание обнажает все существующее до звонкого предела. В глубине души мне прекрасно известно, что вся моя откровенность — красивый наряд, а наиболее открыта и беззащитна я тогда, когда выражений не подбираю, голосом свои чувства не озвучиваю, а только смотрю, прикасаюсь и молчу, молчу, молчу. Я ценю слова, но не существует таких температурных эпитетов, чтобы выразить зашкаливающий свет, которым любовь и является. Мы же поэтому стараемся не слишком часто смотреть друг другу в глаза, верно?

…Отпустила твою руку где-то в старых переулках города, развернулась и пошла в другую сторону, продолжая одновременно чувствовать и связь с тобой и готовность больше никогда не увидеться. Бывает, очень хочется продолжать идти, несмотря на усталость, потому что внутри слишком много — не умещается. Надо как-то разделить с городом свое состояние. Поэтому я все шла и шла, наматывая километры, слушая собственные отговорки, только бы не останавливаться, не сбавлять темпа, не спускаться в метро.
Мне казалось, что все вокруг — про любовь. И созревшая рябина, которая свешивается к головам торопливых прохожих на Остоженке — я прикоснулась к ней. И неласковая стальная вода Москва-реки. И мальчик-подросток, который усадил свою девочку на велосипед впереди себя и крутит педали за двоих. И рвущаяся внутри меня (рвущая внутри меня) Emma Shapplin. И вся эта осенняя Москва…

Я молчала с тобой один раз — под индийским ночным небом, качаясь в гамаке под звездами, пока ты спал через стенку. Просыпался, выходил на крыльцо, целовал меня, возвращался обратно, а я все никак не могла заснуть — так громко шумел океан, так круто менялась жизнь, срывая с меня все защиты и оставляя меня в моей нетронутой никакими штормами подлинности. На следующий день мы должны были расстаться — в первый раз и, как я думала, в последний. Но тогда — мне хотелось, чтобы ты был где-то рядом, пока со мной происходит вся эта трансформация. Мы ни о чем не говорили, мы друг друга даже почти и не знали. Это я сейчас могу сформулировать то, что смутно ощущала: как будто, если этой ночью я подвешена в гамаке между небом и землей на крыльце твоего дома — значит, ты чувствуешь и нутром знаешь меня лучше, чем кто-то еще на том отрезке пути. Ведь я интуитивно выбрала молчать рядом с тобой.

Да, был еще один момент, который запомнился. Как-то утром я проснулась рядом с тобой. Никаких стенок — это было уже под другим небом, северным. И тогда, в тишине этого утра, моей внутренней тишине и тишине между нами впервые пришло очень простое осознание: я люблю тебя. А если бы мы сейчас замолчали на несколько минут, я бы привалилась к твоему плечу и повторила это снова. Не размыкая губ. Зачем, ты ведь и так все слышишь…